13-16 мая проходит первый фестиваль Ленинградского рок-клуба. Легализована подпольная музыка, под аккомпанемент которой пройдут все перемены бурного десятилетия

Рок-клуб разрешают как средство борьбы с роком. С десяток (больше, чем где бы то ни было в стране) неофициальных групп стабильно существуют в Ленинграде годами, давая неофициальные концерты и выпуская неофициальные магнитоальбомы. Все административные меры к музыкантам уже применены, но, если от армии они «отмазаны», прописку имеют и формально трудоустроены, больше ничего не поделаешь. Видя, что рок-зараза неискоренима, «органы» — действительной надзирающей инстанцией является КГБ, а не комсомол или управление культуры — соглашаются на инициативу, предложенную музыкантами Ленинградскому межсоюзному дому самодеятельного творчества (ЛМДСТ): давайте мы будем выступать у вас, и тогда в городе не будет «левых» концертов. Очевидно, госбезопасность рассчитывала, что так подпольщиков легче «пасти»: все в одном месте, а едва появился кто-то новый — идет туда же.

Членство в рок-клубе дает индульгенцию — советский самодеятельный коллектив должен состоять при каком-то ДК. Приняли туда, в общем, все питерские группы. Считается, что при клубе действуют музыкальные и поэтические «секции» и там рокерам «повышают творческий уровень». Но все, чей репертуар был прежде известен как запретный, выступают с ним же, только разрешенным, и создают новый в том же духе. Да и кто и чему может учить национальных лидеров жанра? Как «оргструктура» рок-клуб, в целом, фиктивен, как «крыша» — незаменим.

В городе и стране впервые возникла точка, где легально играют настоящий рок. Зальчик ЛМДСТ на Рубинштейна, 13, со следами манерной красы рубежа веков имеет 200 мест. На каждый концерт набивается не менее 500 человек. Эти «переаншлаги», тысяча обожающих глаз, всеобщий «завод» с первых аккордов и подпевание с первых слов до последних дают лучшим группам долгожданное самоощущение настоящих суперзвезд. К первому фестивалю — иконы рок-тусовки двух столиц, ко второму они — поколенческие герои Советского Союза.

«Аквариум» и лично Борис Гребенщиков служат лучшим оправданием рока — мол, это тоже музыка и тоже культура. Общая просветленность, отсутствие агрессии, чарующий ритм и словесная ворожба. В ключевых строчках БГ «Дай мне напиться железнодорожной воды», «Я вызываю капитана Африка», «Она может двигать собой в полный рост» и проч. поклонники расшифровывают систему тайных символов. «Внук Заболоцкого (кажется, липа), сын Дилана, Моррисона и Волана (истинная правда), пасынок Боуи, брат Макаревича и отец Цоя» — система координат Гребенщикова, перечисленная главным идеологом движения Артемием Троицким при подведении итогов очередного сезона. На сцене лидер «Аквариума» держится, как положено мессии, — перед выступлением зловеще проверяет микрофон — «шест-над-цать, сем-над-цать» (аппаратуру в рок-клубе настраивают на виду у публики и страшно долго) — и доводит зал до экстатических слёз при исполнении неофициального гимна рок-клуба «Рок-н-ролл мертв, а я еще нет» в финале.

Михаил Науменко, или просто Майк, и его группа «Зоопарк» — почти полная противоположность. Сына чахоточных питерских коммуналок особо прославила желчная баллада про девку-изменщицу «Ты дрянь!». Даже если Майка радуют «рок-н-ролл, танцуют все кругом» и «буги-вуги каждый день», то это явно какие-то грязные танцы до упаду. Самое милое посвящение родному городу — ритм-энд-блюзовая зарисовка про духоту столицы на болоте «Лето! Сегодня сейшен в Ленсовета!» (официальный ДК им. Ленсовета, в котором сроду не бывало «сейшенов»). А вообще город Майка населяют гопники из одноименной песни, полной презрения андеграунда к люмпенам (ее «прохождение» — пример очевидного либерализма ЛМДСТ при «литовании» текстов: разрешена клевета на трудовые традиции пролетарского Питера).

Группа «Кино» — ритмический полюс клуба. Играет жестче всех, а ее лидер Виктор Цой воплощает безжалостный рок-максимализм. На самом деле совершенно ассимилированный, но культивирующий свою «восгочность», Цой, презрительно кривя губы, выплевывает горькие стихи — будто камнями пуляет из рогатки. Эта отточенная ярость сильнее всего сыграет в лозунговой «Мы ждем перемен!» — рок-гимне второй половины 80-х — и позднем шлягере «Группа крови на рукаве». Но и вроде бы юношеское баловство «Я сажаю алюминиевые огурцы на брезентовом поле» у Цоя наполнено «пульсацией вен», от которой вибрируют стены.

Сергей Курехин, на первом фестивале аттестованный как пианист «Аквариума», вскоре затевает свой проект, самый диковинный в рок-клубе. «Поп-механика» — название разных объединений музыкантов из дружественных групп и самих представлений, для которых определение «джем-сейшен» чересчур скромно. Под величественные импровизации Курехин разворачивает многоходовые хеппенинги, дирижируя и подыгрывая. Гудит здоровенная духовая секция, кудахчут куры, но шоу не разваливается на куски и не превращается в громоздкую вампуку благодаря вкусу и чувству юмора худрука — вдохновенного Курехина ирония не покидает никогда.

Рок-клуб учреждают по советскому «отраслевому» правилу — иначе к чему быть вместе стольким группам, хорошим и разным? Гротесковые абсурдисты «АукцЫон» выглядят наследниками питерских обэриу-тов, а их лидер Олег Гаркуша — вернувшимся в город Даниилом Хармсом (фронтмен самоотверженно несет этот образ и по улицам). «АВИА» работает под советский агитпроп 20-х, а квартет «Секрет» — под самых сладких битлов, напевая историйки про Алису, которая не любит гостей, и Кристину, у которой их полон дом. Эта всеядность формирует в не отпугивающем никого клубе сборную СССР — в Питер едут за рок-пристанищем отовсюду (см. «Башлачёв», 1988). Да и сам город более других предрасположен к роли отечественного музыкального Лондона или Ныо-Йорка.

Среди смеси «Северной Пальмиры» и центра Ленинградской области живет почти нетронутым Петербург Гоголя и Достоевского. В его бесконечных проходных дворах полно укромных щелок для «поколения дворников и сторожей» — определение Гребенщикова своей генерации. Там на всех хватит дворницких и сторожек, кочегарок и дежурок. Минимальная «социализация» в чужой системе дает максимум возможностей играть и петь свое. Ситуация сохранится до конца десятилетия, когда рок пойдет во дворцы спорта и на стадионы (см. «АССА», 1988).