Сбили корейский «Боинг»

1 сентября советские ВВС сбивают южнокорейский «Боинг-747», залетевший в воздушное пространство СССР. Власти неделю не признают очевидного для остального мира, что только усиливает крупнейший международный скандал

Флагман мировой гражданской авиации, «Боинг-747» с бортовым номером HL7442 выполняет рейс Нью-Йорк — Сеул. Дозаправившись в столице Аляски Анкоридже, лайнер берет курс на юг. На второй половине маршрута, необъяснимо отклонившись на запад, летит над советской территорией, не отвечая на запросы наземных служб. Для перехвата нарушителя государственной границы с Камчатского аэродрома поднято 6 истребителей Миг-23, но они упускают «боинг» в международное воздушное пространство. Затем лайнер идет над Сахалином, стратегическим рубежом тихоокеанского соперничества с Японией и США. Силуэт самолета четко виден советским летчикам — он движется у самой кромки облаков. Как можно принять за военного разведчика громаду двухэтажного «Боинга-747» — непонятно.

Экипажи двух перехватчиков Су-15 получают приказ командующего Дальневосточным военным округом генерала Ивана Третьяка: не дать врагу уйти! В 18 час. 26 мин. подполковник Геннадий Осипович выпускает две ракеты. Перед этим летчик пытается доложить на землю, что видит на нарушителе «мигалки» — опознавательные знаки гражданской авиации, но его или не слышат, или не хотят слышать. Одна ракета Осиповича, видимо, проходит мимо, вторая разрушает систему управления «боинга», но он еще некоторое время продолжает движение. С земли требуют: добить! И тут «боинг» падает в воды Татарского пролива, хороня 269 человек.

Мировые массмедиа взвыли через несколько часов, когда в назначенное время рейс не оказывается в Сеуле. Штабу округа в Хабаровске, а от него Москве сразу понятно: произошла трагическая ошибка. Но, чтоб не бросать тень на Вооруженные силы, решено «выработать меры» по введению мирового сообщества в заблуждение. На другой день, 2 сентября, ТАСС публикует странное сообщение: неопознанный самолет залетел к нам, наши боевые машины пытались направить его на путь истинный, но он «удалился». Однако японские авиа-огужбы записали переговоры советских летчиков — вся операция по уничтожению рассекречена.

4 сентября ТАСС осуждает поднятую на Западе пропагандистскую шумиху по поводу пассажирского самолета, «якобы сбитого частями ПВО СССР». Газеты печатают карту маршрута — по ней нарушитель по-прежнему улетел неведомо куда. Комментаторы подозревают корейский экипаж в шпионской миссии. 8 сентября ТАСС выражает сожаление по поводу гибели людей, возлагая ответственность на США: мол, южнокорейский лайнер использовали как отвлекающий маневр, а параллельным ему курсом следовал американский самолет-разведчик. Население страны про уничтожение «боинга» советским истребителем узнает из признания в программе «Время» (см. 1977) политобо-зревателя Генриха Боровика.

Наивным и то всё давно ясно: три версии за шесть дней — многовато даже по советским меркам. А западные голоса (см. 1975) только про «боинг» и говорят, виня СССР с самого начала. Трагедия еще более ухудшает отношения с Западом, и без того враждебные. Само стремление «лучше перебдеть, чем недобдеть»: во что бы то ни стало сбить, а потом уж смотреть — кого сбили, — выдает предельную жесткость противостояния. Но «Империя зла» (см. 1983) еще и выставила себя аморальным лжецом: погибли мирные люди, а Кремль до последнего запирается, делая вид, что он тут пи при чем.