14 октября впервые в отечественной истории совершено прижизненное смещение первого лица государства без его последующего убийства — отправлен в отставку Никита Хрущев

В 64-м году, 17 апреля, Хрущеву исполнилось 70 лет. Ровно через полгода после того, как юбиляр в ответной речи сказал, что 70 — это не возраст, 17 октября, газеты опубликовали сообщение: «Пленум ЦК КПСС удовлетворил просьбу Н. С. Хрущева об освобождении его от обязанностей Первого секретаря ЦК КПСС, члена Президиума ЦК КПСС и Председателя Совета министров СССР в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья». Эта «просьба» официально оформляла недобровольный уход на пенсию.

Ближайшие соратники, поздравлявшие Хрущева весной, уже тогда составили против босса заговор в пользу Леонида Брежнева, вручавшего «нашему дорогому Никите Сергеевичу» третью звезду Героя Соцтруда. Лето прошло в осторожных переговорах с членами ЦК — обеспечивалось единодушное голосование по главному оргвопросу.

«Хрущ» — так называли главу партии и правительства на этих посиделках — надоел всей элите своими бесконечными нововведениями, сотрясавшими руководящий класс. Кампании последних лет — особенно хозяйственные — явно провалились. Борец с культом Сталина не противился созданию собственного, довольно комичного. В целом исчерпанность хрущевского десятилетия выглядела очевидной, и заговорщики набрали сторонников довольно легко — от участия в дворцовом перевороте не отказался ни один из приглашенных.

Расширенное заседание Президиума ЦК собирают, когда Хрущев отдыхает в Пицунде. Его упрашивают прилететь на следующий день — якобы на совещание по сельскому хозяйству. Отпускник возвращается в Москву, а там ему предъявляют категорическое требование подписать заявление об отставке и отказаться от выступления на пленуме. Хрущев тогда произнесет фразу, которую будет потом много раз повторять: самое главное, что я сделал, — что меня можно снять простым голосованием, тогда как Сталин велел бы всех арестовать. Постановление пленума ЦК КПСС предрешено — не обсуждая доклад идеолога Суслова о перегибах и личной нескромности правителя, Хрущева делают персональным пенсионером союзного значения.

Население смену караула восприняло равнодушно: неуемность Хрущева приелась, наступившая некоторая вольность ценилась мало, да на нее никто вроде и не посягал, а вот с мясом стало еще хуже — это почувствовали все. К тому же кипучий реформатор не совпадал с народными представлениями о сакральности власти — живой и непосредственный, он вел себя слишком несолидно, чтоб считаться настоящим вождем.

После пленума пройдут местные партактивы — на них объяснят, что такое волюнтаризм. Это слово четверть века прослужит единственной оценкой хрущевского правления; сама фамилия Хрущев будет под запретом. В устном народном творчестве будет жить «Никита-чудотворец» (это ему за коммунизм) и анекдотический «кукурузник». Поверят и в нелепую легенду про штраф, который СССР якобы заплатил за то, что Хрущев стучал ботинком по трибуне ООН — хотя стучал он по пюпитру перед своим креслом и не получил за это даже замечания.