Первый всесоюзный проект, затеваемый Горбачевым, — «искоренение алкоголизма». Подобные кампании уже бывали (см. «Борьба с пьянством», 1972), но ни одна не начиналась так круто. Запретительные меры дадут судорожный эффект на полгода-год, но долгосрочно поспособствуют лишь экономическому кризису

Предпосылки выглядят перезревшими. Потребление алкоголя в СССР за 84-й год побило все мировые и исторические рекорды: 10,5 литра спиртового эквивалента в год — по пол-литра водки в неделю на душу населения, включая грудных младенцев. В 20 регионах — коренных русских и народов Крайнего Севера — показатели зашкаливают за 25 литров абсолютного алкоголя в год.

Называя уровень советской пьянки алкоголизмом, то есть болезнью, Горбачев объявляет о ее радикальном, хирургическом лечении. Теперь спиртное продают с 14 часов (было — с 11) в особых отделах особых магазинов — например, в Москве из полутора тысяч винных закрывают тысячу. Увеличены штрафы за появление на улице в пьяном виде (существуя прежде, они взимались только при попадании в вытрезвитель). Выпивку на работе — до сих пор обычное дело — квалифицируют как главное производственное преступление, за него сразу же увольняют. Свирепствует агрессивная пропаганда. Только во Всесоюзное общество борьбы за трезвость вступает 3 млн человек — подразумевается, что все они «завязали наглухо». Выходит журнал «Трезвость и культура» — вино приравнено к бескультурью, комсомол проводит «безалкогольные свадьбы» и т.п.

Говорят, дело доведут до сухого закона и к 87-му году, к 70-летию советской власти, алкоголь перестанут производить совсем. Горбачева считают наследником Андропова, только гораздо моложе, — так что он успеет гайки закрутить. К концу 85-го года потребление официального алкоголя снижается на треть, но дальше первая оторопь пройдет.

На самом деле наверху планировали ежегодное сокращение производства и продажи алкоголя на 10%. Но министерства и регионы, понимая антиалкогольное рвение как присягу на лояльность новому руководству, за дело берутся усерднее. В 86-м году оборот водки с 251,2 млн декалитров уменьшается до 156,6 млн — на 38%, вина с 386,8 млн декалитров до 189,5 млн — на 51%. Так резко бросить пить нельзя и под угрозой расстрела.

У заветных магазинов заранее стоят колоссальные очереди. С 14 часов перед дверями битвы, которые не обходятся без жертв. Повышение цены вдвое спроса не снижает (при предыдущем подорожании водки до 5.30 за бутылку фольклор не зря обещал: «Нам и десять по плечу» — см. 1981). Власти полагали, что рост цены будет компенсировать 80% потерь бюджета. Не вышло: по плану 85-го года алкоголь давал в казну 60 млрд рублей, в 86-м дал 38 млрд, в 87-м — 35 млрд. Пить меньше не стали — выросло самогоноварение, и наряду с талонами на водку введут талоны на сахар. Раскупаются все спиртосодержащие микстуры вроде настойки боярышника, а вместо запрещаемой бормотухи (см. 1977) употребляют технические суррогаты вроде жидкости для стекол «Секунда».

Хотя принято повторять, что борьба с алкоголизмом — это комплексные меры, серую тоску советской «бесстимульной» жизни ничто не может развеять. На вопрос «А че еще делать, если не пить?» ответа, устраивающего население, не предложено. Методы борьбы за трезвость разочаровывают — «устроили, понимаешь, бардак». Запреты, легко обходимые любой бабкой со змеевиком, власть только дискредитируют. Генеральный секретарь ЦК КПСС получает прозвище «минеральный секретарь». Глядя по телевизору на его пригожую жену Раису, будут говорить: «Хорошо, что Горбачев не импотент, а только трезвенник».