Два месяца после воцарения Горбачев внешне ничем себя не проявляет. 15 мая — первая поездка по стране: генсек вылетает в Ленинград и там проводит самопрезентацию. «Отчет о пребывании» в программе «Время» сразу же делает Горбачева телевизионной суперзвездой, задавая стиль всей эпохе

В советской мифологии Ленинград — самый большевистский город, «колыбель революции». Заявляя о себе оттуда, Горбачев обозначает свой будущий курс революционным. Поездка выглядит протокольной: генсек посещает в городе места, куда обычно водят высоких гостей. Главное — что и как он говорит, как держится. В актовом зале Смольного, где Ленин провозгласил советскую власть; стоя у огромного полотна с изображением вождя, Горбачев впервые произносит: «Всем нам надо перестраиваться, всем».

Это потому, что во всем у нас недостатки. Перескакивая с пятого на десятое, новый правитель называет хозяйственные проблемы страны. Например, про сервис: «Захочешь сделать ремонт — ищи, понимаешь, каких-то шабашников». Про это, конечно, знает каждый телезритель (см. «Шабашники», 1973), но про это еще никогда не рассуждали в эфире, да еще в передаче с партактива, да еще Генеральный секретарь ЦК КПСС. После десяти лет старческой немощи первых лиц, улыбчивый мужчина в самом соку бодро говорит и по-южному бурно жестикулирует. В бумажки не заглядывает, в темах и выражениях себя не ограничивает.

Уже по дороге в аэропорт Горбачев осматривает на площади Восстания только что открытый обелиск в честь 40-летия Победы. Народ стоит на тротуарах. Генсек переходит улицу и оказывается в тесной толпе на углу Невского и Литовского. За ним едва поспевают охранники и телеоператоры. Горбачев анонсирует принятие антиалкогольных мер, повторяет про необходимость перемен и подначивает: «Надо проявлять больше инициативы на местах». Страна никогда не видела своего правителя среди прохожих — вожди только читали доклады с трибун. Толпа не подобранная — перекресток из самых бойких в городе, через дорогу вокзал. У кого-то на руках плачет ребенок. «Ну, что вы мне на прощание пожелаете?» — спрашивает Горбачев. Стоящая впереди тетенька восклицает: «Ой, вы будьте только к народу поближе!» Мгновенная реакция с резким жестом едва разводимых в этой сутолоке рук: «Да уж куда ближе-то?!» Всеобщий хохот. Конец телеотчета. Оглушительный эффект сломленного льда.

Далее поездки следуют одна за другой. Сценарий тот же: выступление «по насущным вопросам» на партактиве и популярный пересказ среди сгрудившегося народа. Телевидение будто показывает предвыборное турне — только оно проходит после выборов. До сих пор если генсек и говорил о чем-то, то последним — давая высшую санкцию на само существование темы. Горбачев обо всем говорит первым, во всяком случае, публично. Он самый острый оратор — единственный человек в стране, над которым нет цензора. Как заклинание повторяет найденное в Ленинграде слово: «перестройка». Ее, согласно горбачевским диалектным ударениям, надо «на́чать», а затем «углу́бить».