Исполняется тысяча лет, как киевский князь Владимир обратил своих подданных в Христову веру. Накануне юбилея перестроечная власть неожиданно отказывается от официального атеизма и делает празднование государственным. Начинается возвращение храмов и иного имущества, церковь быстро становится влиятельной общественной силой

Синод образовал свою юбилейную комиссию во главе с патриархом еще в конце 1980 года. Торжества планировали сугубо внутрицер-ковные. Последняя антирелигиозная кампания бушевала в начале 60-х (см. «Бог — это смешно», 1963), больше над верой не глумятся, но власть по-прежнему исповедует государственный атеизм. Правительственный надзиратель — Совет по делам религии и верующих — бдительно держит церковь в разрешенных рамках. Парт-идеологи негласно, но твердо упреждают расширение празднования: религия при социализме обречена, а церковь пытается обратить историко-культурное событие себе на пользу. Население о грядущей дате и не подозревает, а о самом выборе тысячелетней давности если и вспоминает, то оправдывая неумеренное употребление горячительного — ведь Владимир отказался от мусульманства, поскольку оно запрещает алкоголь, а «веселие Руси есть пити».

29 апреля, всего за месяц с небольшим до юбилейного Поместного Собора, Горбачев неожиданно принимает в Кремле патриарха Пимена и постоянных членов Синода. Сама церковь называет встречу исторической: до сих пор Генеральный секретарь ЦК совещался с первоиерархами — и то негласно — лишь в 1943 году: тогда Сталин восстановил патриаршество. Но теперь про прием «в связи с 1000-летием введения христианства на Руси» («крещение» вымолвить пока неловко) твердят в эфире и прессе. Это отмашка — празднуем государственно, можно всё показывать и про всё писать.

За май проносится бурная информационная кампания, и про юбилей знают все — пропаганда умеет их справлять. Телевидение, которое всегда снимало купола так, чтоб было не видно крестов, теперь приглашает отцов церкви в свои студии, где политобозреватели сокрушаются, что даже не ведают, как им обращаться к гостям.

— Владыко, — милостиво следует в ответ, и далее будто про планы пятилетки течет разговор «о великом событии в жизни всей нашей страны». 3 июня выходит указ: уже «в связи с 1000-летием Крещения Руси» участников встречи с Горбачевым награждают орденом Трудового Красного Знамени, других иерархов — Дружбы народов.

Торжества проходят в Москве, Ленинграде, Киеве и Владимире. Поместный Собор принимает новый устав и канонизирует Дмитрия Донского, Андрея Рублева, Максима Грека. Впервые при советской власти распространяется массовый — 100 тысяч — тираж Библии. Отпечатано полмиллиона молитвословов. Начинается массовое возвращение храмов. Новых приходов в 1988 году открыто 809, а в 1989-м — уже более 2 тысяч.

До сих пор священник как максимум мог входить в делегацию Комитета защиты мира. Отныне духовенство — непременная часть элиты, зазываемая на все мероприятия. Первопредприниматели-кооператоры, самые активные из новообращенных, непременные жертвователи на восстановление порушенных храмов, просят батюшек благословить дело, освятить офис, закладной камень дачи или первую иномарку.

В массе своей страна к концу 80-х не то чтобы атеистическая, а просто безбожная и бытово-материалистическая. Культ заменен соцкультбытом. Среди богов советского язычества главенствуют ЖСК, «Жигули», стенка с телевизором, б соток. Теперь православие воспринимают как национальную самоидентификацию — вот что значит быть русским. Взрослые люди впервые в жизни начинают носить нательные кресты: на коротковатых цепочках, напоказ, при расстегнутой рубашке или блузке.