Журнал «Юность» публикует огромную поэму Евгения Евтушенко «Братская ГЭС». Первые строчки «Поэт в России больше, чем поэт» утверждают автора самым знаменитым стихотворцем в послевоенной истории страны

Заявка на эпос, «Братская ГЭС» существенно дополняет образ поэта в массовом сознании. До сих пор Евтушенко был известен как любовный лирик — «постель была расстелена, и ты была растеряна», а еще более — как стихотворный публицист, вызвавший несколько громких общественных скандалов. Финал стихотворения Евтушенко «Бабий Яр»:

Еврейской крови нет в крови моей,
Но ненавистен злобой заскорузлой
Я всем антисемитам, как еврей,
И потому я настоящий русский, —

бросал вызов и официальному антисемитизму, мешающему поставить памятник в Бабьем Яре — месте расстрела киевских евреев, и «бытовому» — распространенной среди славянского большинства населения СССР юдофобии. Из-за стихотворения «Наследники Сталина»:

Покуда наследники Сталина
Живы еще на земле,
Мне будет казаться,
Что Сталин — еще в Мавзолее, —

на Евтушенко ополчились партийные ортодоксы.

В «Братской ГЭС», сменяя друг друга, произносят монологи египетские рабы, Стенька Разин, «учителка» времен Гражданской войны, современница-бетонщица Нюрка. Высший этап исторического развития начинается с того, что юный гимназист Ульянов на ярмарке в Симбирске поднимает из грязи пьяную бабу, чтоб потом так же поднять всю Россию, — сцена, которую Евтушенко не простят ревнители русской старины. Лучший строй едва не гибнет: честных большевиков Сталин расстреливает и ссылает на лесоповалы, но другой герой поэмы, инженер Карцев, застает восстановление справедливости, «когда в уже слабеющую руку XX съезд вложил мне партбилет».

В том же году Евтушенко-лирик пишет программное стихотворение «Идут белые снёги» (правильная расстановка неправильного ударения служит индикатором понимания поэзии): «если будет Россия, значит, буду и я». Часто читаемое автором с эстрады и положенное на музыку стихотворение даст название первому сборнику избранных произведений поэта. А Евтушенко-публицист в 65-м распространит в списках свое посвящение 70-летию Сергея Есенина, отвергнутое печатью. Объясняя, почему «не хочется уже, задрав штаны, бежать вослед за этим комсомолом», Евтушенко рисует портрет, в котором современники узнают тогдашнего первого секретаря ЦК ВЛКСМ Сергея Павлова: «Когда румяный комсомольский вождь / На нас, поэтов, кулаком грохочет». В общем, «что сволочей хватает — не беда, нет Ленина — вот это тяжко».

Одновременно другие, недерзкие стихи Евтушенко становятся популярными песнями — кроме «Хотят ли русские войны?» (см. 1961), это «А снег идет», «Бежит река», «Не спеши», «Чертово колесо» и мн. др. «Больше, чем поэт» Евтушенко в Андерме пьет одеколон со зверобоями, гуляет на именинах Роберта Кеннеди, плюет в кофе Сальвадора Дали, похвалившего Гитлера, — и обо всем этом щедро рассказывает в своих книгах. Целый общественный институт, Евтушенко заступается, протестует и разоблачает. Согласно литературному анекдоту, Бродский, услышав, что Евтушенко выступил против колхозов, спешит ответить: тогда я — за.

Тысячи и тысячи людей, едва видевшие звезду, потом гордо рассказывают о нем, называя Женькой или совсем по-свойски — Евту-хом. Знаменитая фамилия превращается в нарицательное обозначение современного поэта. В художественном фильме герой по буквам диктует название лекарства «миредин»: Михаил, Иван, Родион, Евтушенко… Из знаменитого сатирического монолога 60-х: «По радио передают «Вьюга мглою небо кроет». Она сразу же: — Сигизмунд, кто это? — Не успеешь рта открыть. — Правильно, Сигизмунд, это Евтушенко». Наконец, сам поэт сформулирует прямо: «Моя фамилия — Россия, а Евтушенко — псевдоним».