Новый канцлер ФРГ Вилли Брандт договаривается с социалистическими соседями по-хорошему, становясь пионером европейской разрядки

К власти в ФРГ впервые пришли левые силы — коалиция социал-демократов и свободных демократов. Канцлер Вилли Брандт ранее избирался бургомистром Западного Берлина, он лучше других понимает необходимость новых отношений с Восточной Европой.

В марте — немыслимый прежде визит лидера ФРГ в ГДР: Брандт встречается в Эрфурте с председателем восточногерманского правительства Вилли Штоффом, а в августе их переговоры проходят в западногерманском Касселе. Брандт выдвигает концепцию «особых отношений в рамках единой немецкой нации». 12 августа в Москве подписаны договоры между СССР и ФРГ об отказе от применения силы и о признании послевоенных границ в Европе. 7 декабря Брандт заключает в Варшаве соглашение о нормализации отношений с Польшей — так начинается послевоенное примирение немцев и поляков. Жест, поражающий мир: германский канцлер стоит на коленях перед памятником узникам варшавского еврейского гетто.

Ратификация договоров в бундестаге пройдет с трудом — правая оппозиция попытается вынести Брандту вотум недоверия. По новым договорам ФРГ признает ГДР и заключает соглашение об общении родственников, а также нормализует свои отношения с Чехословакией.

Вслед за правыми кабинетами правительство Брандта продолжает интеграцию ФРГ с Западом, но признает существующий порядок вещей на Востоке: Бреслау теперь Вроцлав, Данциг — Гданьск, Мемель — Клайпеда, а Кенигсберг — Калининград. Брандт возглавлял Западный Берлин, когда СССР и ГДР возвели Берлинскую стену, и он принимал в городе Джона Кеннеди, когда, выступая близ главного бастиона железного занавеса, американский президент по-немецки воскликнул: «Я — берлинец!» Но первый левый канцлер исповедует европейское единство — до него только де Голль говорил о Европе от Атлантики до Урала. За этим сквозит стремление превратить разделяющую стену в проницаемое сито, но соцлагерь 70-х, уверенный в своих силах и заинтересованный в торговле с ФРГ — главной индустрией континента, ничуть не боится.