Похороны скандальноопального автора превращаются в стихийную демонстрацию сотен людей, считающих «литературного сорняка» великим писателем

О смертельной болезни Бориса Пастернака в литературных кругах известно широко. Что кончину ускорили гонения, понимают и недруги писателя. Поклонники считают: затравили. Пастернак умирает на даче в Переделкино в ночь с 30-го на 31 мая. Объявление в «Литературной газете» фиксирует остаток формального статуса покойного, исключенного из Союза писателей: «правление Литературного фонда СССР извещает о смерти писателя, члена Литфонда Бориса Леонидовича Пастернака». Вдова отказывается от помощи литфондовских похоронных распорядителей, сказав, что сделает все сама — будет непрерывно звучать музыка, и все. Прощаться начинают 1 июня. Гроб стоит на столе в гостиной, окна распахнуты, и за роялем весь день сменяют друг друга Мария Юдина, Святослав Рихтер, Станислав Нейгауз. Это тоже демонстративно: так чтить покойного, ошельмованного госпропагандой. Большие музыканты обычно сопровождают высшие госпохоро-ны в Колонном зале, а тут ведущие пианисты страны играют в память автора стихов «Я клавишей стаю кормил с руки», и звуки фортепиано оглашают писательский поселок, ни одному из жителей которого эта честь не уготована.

Власти озабочены неофициальным признанием писателя, официально от писательства отрешенного. Согласно проведенному в том же 1960-м опросу студентов филфака МГУ, самым популярным прозаиком окажется Ремарк, поэтом — Пастернак. Направленный вождям отчет отдела культуры ЦК о похоронах указывает на достаточность сообщения о смерти, без некролога. При прощании отмечены видные деятели культуры: писатель Паустовский, народные артисты Бирман и Ливанов, но, к облегчению парткураторов, никто из них не выступит. Погребение, по оценкам, соберет 2 тыс. человек (отчет явно занижает число до 500). Идут в тишине, и внушительность процессии запомнится всем очевидцам. Хоронят на переделкинском кладбище, тогда — вполне сельском. У могилы говорит профессор Асмус. Согласно документу ЦК, он назвал покойного «гениальным переводчиком и писателем» и заявил, что «пока на земле будет существовать русский язык и русская поэзия — будет жить имя Пастернака». Но на попытки каких-то молодых людей, в том числе «стиляжного типа», продолжить речи о величии Пастернака неизвестная женщина, «стоявшая с ребенком на руках», громко ответила: «Какой же это писатель, когда он против советской власти пошел!»