«Хрусталёв, машину!»

Самый почитаемый у синефилов российский режиссер, мученик советской цензуры Алексей Герман выпускает свой первый фильм, снятый в новое время. «Хрусталев, машину!» не оценен в Канне и прославляем дома

Фильм идет в маленьких, «клубных» залах Москвы и Петербурга. «Хрусталев, машину!» — знаменитая фраза Берии, нарушившая тишину «ближней дачи» после смерти Сталина. Герман, как всегда, передает ощущение времени. Сюжет про генерала мед службы едва намечен, важнее, какой в 53-м году был снег, как тогда светили фары огромных членовозов, как обжигались чаем и ждали очереди у туалета в коммуналке. В будто разбухшем кадре — сутолока изощренных мизансцен. Оглушает многослойный звукоряд стуков-бряков, случайных фраз, чихания и скрипа половиц. Каннскому фестивалю нет дела до путаной русской жизни между заморозком и оттепелью — народ из зала валом валит. За тон критических рецензий французская пресса задним числом даже извинится. Российская критика извиняется за отечественного зрителя — ему не до кино, которое вместо увлекательного рассказа предлагает сотворенный на экране авторский мир.