Кризис конца царствования заставляет ельцинское окружение действовать: нужно менять премьера Евгения Примакова — «стабилизатора», но лично нелояльного. И наконец определяться — с кем идти на думские выборы 99-го и президентские 2000-го? Не без борьбы выдвигают кандидатуру Сергея Степашина, но через 3 месяца и ее признают негодной

После операции на сердце Ельцин недолго проходил сухопарым американским стариканом. Последние два года форма растеряна: Ельцин опять тучный советский дед с одутловатым лицом. Он читает тексты в очках, с трудом переворачивая страницы, хотя они закатаны для него в пластик. Каждая поездка мучительна, президенту не спуститься по авиатрапу без самоотверженной поддержки жены. Временами он в духе своих «загогулин» (ельцинское определение собственных сюрпризов) напоминает, что его рано сбрасывать со счетов. Так, когда в феврале умер король Иордании Хусейн, от России на похоронах должен был быть премьер Примаков — профессиональный арабист, лично хорошо знавший покойного. В последний момент (видимо узнав, что там будет президент США) Ельцин отменяет поездку Примакова и летит сам. В аэропорту Аммана он до того доволен произведенным эффектом, что радостно улыбается, будто прибыл не на погребение, а на именины. Но подобные кульбиты не отменяют главного вопроса — «Что дальше?».

Пока у президента и его ближайшего окружения земля горит под ногами: нет ничего, что бы помешало победе недруга Лужкова на президентских выборах в 2000-м; верхняя палата, Совфед, не дает уволить скандалиста-генпрокурора Скуратова, демонстрируя этим слабость Кремля, а нижняя палата, коммунистическая Госдума, затеяла процедуру импичмента. Перед Ельциным маячит никсоновский позор: отрешение от должности за нарушение Конституции. Припомнили все: развал Союза, шоковые реформы, расстрел парламента и войну в Чечне. Примаков, несомненно, имея влияние на думских левых, отговорить их от импичмента не смог или (как полагают в Кремле) не захотел.

5 мая вся страна видит в телетрансляции, до чего озабочен глава государства правительственными перестановками. На заседании оргкомитета по встрече третьего тысячелетия и двухтысячелетия христианства Ельцин обводит глазами собравшихся и недовольно бурчит: «Не так сели. Степашин первый зам». Комиссия по дедам вечности спешно меняется местами, чтобы очевидный кандидат в премьеры оказался поближе к президенту. За Степашина — большинство «ближайшего круга», правда Борис Березовский и Роман Абрамович лоббируют назначение министра путей сообщения Николая Аксененко. Смену караула назначают на 12 мая, накануне голосования по импичменту, чтоб показать Думе: президент готов на все. 11 мая заготовлены два указа — о Степашине и об Аксененко. Наконец все сходятся на первой кандидатуре.

Утром 12 мая Ельцин объявляет об отставке Примакову и о назначении — Степашину, затем звонит председателю Госдумы Геннадию Селезневу, обещая прислать представление на Аксененко, после чего отправляет письмо с кандидатурой Степашина. На заседании палаты Селезнев смеется: «у президента семь пятниц на неделе», рассказывает как он «чистыми ушами» при «работающей трубке» слышал одну фамилию, а читает другую. В Кремле казус будут объяснять оговоркой. Она напугает вдвойне — не просто отставка правительства, а решимость менять кабинеты хоть дважды в день. Назавтра импичмент не наберет нужного числа голосов даже по самому острому пункту — «война в Чечне».

Аксененко получает пост первого вице-. Он явно чувствует себя следующим. Трехмесячное премьерство Степашина, начавшись с фамилии обер-железнодорожника, закончится его именем-отчеством. Отчаянно интригуя против непосредственного начальника, Аксененко поспособствует степашинской отставке, но не в свою пользу. 16 августа, придя на заседание правительства после увольнительной встречи с Ельциным, Степашин сперва отодвинет кресло, а потом спохватится: — Садиться не буду, чтоб не засиживаться, — да, Николай Емельянович?