Единственный отечественный фильм про мордобой установил абсолютный рекорд национального проката. В жесткое время смены эпох дефицитный жанр особенно востребован. Советский зритель, становясь российским, больше всего любит кинозвезд нового для себя типа — суперменов

Арнольда Шварценеггера интеллигентская пресса раньше ругала за роль московского милиционера Ивана Данко в фильме «Красная жара». Широкий зритель человека-глыбу в глаза не видел. В 91-м — прокат дуплетом: в кинотеатрах идет «Терминатор-1», в видеосалонах — «Терминатор-2». Первый фильм еще именуется «Киборг-убийца» — то ли так привлекательнее на афише, то ли это название от переводчика Леонида Володарского. Гнусавый голос за кадром вещает с избыточно американским прононсом. Говорят, Володарский, наговаривая текст, зажимает нос бельевой прищепкой. И что это прием из советских времен, когда переводили подпольно: чтоб в КГБ не могли определить — кто озвучивал запретную кассету. Теперь Володарского ни с кем не спутать, для СССР он — соавтор «Терминатора».

В Америке фамилию «Шварценеггер» усвоили с трудом. Для русского уха какой-то черный неггер звучит не проще, на афишах и этикетках «исп. гл. роли» редко указан без ошибок, но железного Арнольда разом узнают все возрасты моложе пенсионного. Для большинства населения «Терминатор-2» — первый фильм, увиденный на кассете, в тесных душных «салонах» на сеансах по 1 руб., а потом по 1 руб. 50 коп. — домашние видеомагнитофоны в провинции еще редкость. Монстр-истребитель крошит врагов без разбора и не меняя выражения каменного лица. Маску Терминатора — немигающие глаза из-под насупленных бровей, пудовые скулы, непреклонно сжатый рот и стрижка ежиком — рисуют на куртках и футболках, портфелях и обложках дневников.

В бесчисленных «качалках» у зеркала — чтоб сравнивать себя с образцами — обычно висит пара кустарных плакатов (ч/б фотокопии, пересьемка с цветных «фирменных»). Германский колосс Шварценеггер и романский титан Сильвестр Сталлоне. Те же бугры мускулов, не влезающие под одежду, но южный тип: глаза большие, влажные, рот приоткрыт. Его ранние фильмы про боксера Рокки в СССР тоже не шли. Самая любимая картина, волнующая мужское население от 7 до 70 — «Рэмбо. Первая кровь». Но начиная с «Рокки-4» Сталлоне играет в самых самых антисоветских фильмах.

Русские не просто плохие — их надо убить. И вместе со всей вьетнамской народной армией герой «Рэмбо-2 и — 3» косит всех советских военспецов в странах третьего мира. Кинозритель впервые не болеет за «наших» — вряд ли потому, что так быстро перестал считать СССР своим, скорее — из-за неправдоподобия сказочного эпоса про вертолетные битвы в Индокитае.

Брюс Уиллис, напротив, приходит из обычной американской жизни. Дядька средних лет с редеющей шевелюрой, полицейский, не сделавший особой карьеры. Но этот Джон МакКлейн, он — «крепкий орешек»: кличками актера станут и имя героя, и названия фильмов («Крепкий орешек-1» идет в советском прокате в 91-м, телепремьера по первому каналу в январе 92-го). Самый человечный супермен свои подвиги совершает поневоле — что поделаешь, работа: нужно спасти заложников, попутно перебить террористов, а самому остаться невредимым. МакКлейну-Уиллису и больно, и страшно, и патроны на исходе. Спасает англосаксонский юмор — невозмутимые шуточки, отпускаемые посередь драк и перестрелок. «Вдолгую» супермен-лайт выиграет: в следующем веке фильмы про автоматических убийц будут выглядеть простовато, а «крепкие орешки» продолжат собирать ломовые телерейтинги.