В зените славы солисты Большого театра лирические тенора Иван Козловский и Сергей Лемешев. В радиоэфире, с пластинок, в театре и концертных залах их голоса льются как из души России. Аполитичный Иван Семенович — звонче, идейный Сергей Яковлевич — сердечнее

1948-м справляют 50-летие МХАТа, и в приветствии главному драматическому театру страны от главного музыкального Козловский и Лемешев единственный раз поют дуэтом. Обращаясь к Ольге Книппер-Чеховой, вдове классика, с парафразом арии Ленского, начинают «Я люблю вас, Ольга», а заканчивают «благоухающим вишневым садом» — 80-летняя актриса в тот вечер не выходила на сцену в роли Раневской. Номер снят кинохроникой, и опер-капустник в старомхатовском духе, на который способны настоящие короли сцены, свободные на ней и в самые строгие времена, видит не одна элита.

Ленский — поле явного соперничества двух премьеров Большого. Но для Лемешева партия застреленного поэта станет судьбой. Сентиментальный лемешевский голос нарочно создан выражать смиренную покорность судьбе в «Куда, куда вы удалились, весны моей златые дни?». Установив знаменитый рекорд — спев Ленского 500 раз, 63-летний певец уйдет со сцены (правда, споет и в 501-й раз — в связи с 70-летием). Высшее оперное достижение Козловского — Юродивый в «Борисе Годунове». Оказывается, именно блаженно-ангельским тенором истину владыкам: «Нельзя молиться за царя-ирода, Богородица не велит».

Лирические тенора — русская традиция, в остальном мире больше почитаются драматические. У Лемешева даже в западной классике слышен Лель-пастушок у родных березок. Ладно, когда это куплеты Герцога, но знатоки морщатся: не нужен мне Фауст, спетый как «Тройка мчится». Иным меломанам не по вкусу затяжные кульминации Козловского. Он их и в операх применяет, а особенно — выступая соло: «И то же-э-э-э-э-э-э-э в вас ача-а-а-араванье!» Хоть секундомером засекай, как ныряльщика под водой. Публика попроще фирменные распевы до «пока не зааплодируют» считает признаком великого голоса: вот ведь сколько он может одну ноту держать!

Трудяга Лемешев, кроме тридцати партий в театре и камерного репертуара — только он исполнил все 100 романсов Чайковского — не чужд советской эстраде. Его «Пшеница золотая», «Аленушка», «Звезда моих полей» основывают формат лирического патриотизма. Умилительным гимном эпохи разносится «Песня о Родине»:

Нашей силе молодецкой
Нету края и конца.
Богатырь-герой народ советский
Славит Сталина-отца.

Светит солнышко на небе ясное,
Цветут сады, шумят поля.
Россия вольная, страна прекрасная,
Советский край, моя земля.

С 1948 года Лемешев — член партии. Верующий Козловский начинал в хоре Михайловского монастыря в Киеве, позже запишет программу русской духовной музыки. Не забывая о своем происхождении, часто выступает на мове, ездит в Канев петь на могиле Шевченко, подготовит собрание украинских рождественских колядок. Оба гранд-тенора больше всех в своем времени популяризируют оперу. Лемешев перед войной снялся в фильме «Музыкальная история» про самородка-таксиста, голосящего без передышки, — так большая часть страны впервые услышала арии. Козловский — звезда послевоенного парадного кинополотна «Большой концерт» про единство артистов и тружеников народного хозяйства. Его вокальное долголетие продлится до 90 лет, и поющего Козловского успеет многократно снять телевидение.

Конфликты между сценическими конкурентами немыслимы. Зато воюют между собой поклонницы. Лемешисток еще называют «сырами» — то ли из-за магазина на улице Горького, где они собирались, то ли из-за шутки самого кумира, когда, завидев его, обожательницы бросились в стороны от служебного подъезда Большого, а Лемешев воскликнул: «Что ж вы как сыры раскатились!» Такой влюбленности в душку-тенора не бывало никогда. Сохранятся легенды про подкуп гардеробщика, чтоб пустил постоять в галошах Лемешева, про срезание пуговиц с пиджака и кусочков меха с шубы. Овации на 15 минут, падения из лож и истерические потасовки в партере — в порядке вещей. Пять раз женатый Лемешев к поклонницам благосклонен, Козловский — более мнительный, и ни одно из понятий вроде «козловистки», «козловитянки» не устоится.

Ближайшие годы принесут высшее официальное признание. В 1949-м Козловский получит за Юродивого Сталинскую премию первой степени, а в 1950-м Лемешеву наконец-то — на 10 лет позже, чем коллеге, — дадут звание народного артиста СССР.