Одна работа самого народного поэта-песенника получает Сталинскую премию, за другую он назван в партийном постановлении «певцом кабацкой меланхолии». Алексея Фатьянова то исключают из Союза писателей, то восстанавливают, но без песен на его стихи не обходятся концерты и радиопередачи

Выходец из армейского ансамбля песни и пляски Фатьянов свой первый шедевр сочинил в 1942 году 23-летним — «Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат» на музыку Василия Соловьева-Седого. Одна за другой уйдут в народ его «На солнечной поляночке», «В городском саду играет духовой оркестр», «Где же вы теперь, друзья-однополчане?», «На крылечке твоем», «Когда весна придет — не знаю». В ладных фатьяновских стихах живут несоветские обороты «лютая битва с ворогом», «шальные соловьи», «письмо летучее» и «девичья горючая слеза». Похоже звучали дореволюционные хиты из репертуара трактирных граммофонов. В «кабацкой меланхолии» поэта обвиняет постановление ЦК о фильме «Большая жизнь» (1946). У Фатьянова там лиричнейшая «Три года ты мне снилась», но в таких случаях не оправдаешься.

Соловьев-Седой снова выдвинут на Сталинскую премию (получит в следующем году) за свои песни, среди которых фатьяновская «Давно мы дома не были», но автор стихов при выдвижении даже не упомянут. Критика ругает «пустые слова» куплетов к фильму «Небесный тихоход», хоть строчки Фатьянова из них «Первым делом, первым делом — самолеты! Ну а девушки? А девушки — потом!» сразу становятся фольклором. А еще на лучшего песенника сыплются дисциплинарные взыскания — даже по писательским меркам он чересчур много пьет. Прочного официального признания Фатьянов при жизни так и не заслужит: издав лишь одну книгу, умрет сорокалетним.