Самая завидная судьба в литературоцентричной советской жизни: 31-летний уже трижды лауреат Сталинской премии (всего их у него будет шесть), заместитель генерального секретаря Союза писателей Константин Симонов. Автор лучшей фронтовой лирики, рекордсмен театрального репертуара, муж кинодивы, которой он добивался на виду у всей страны, и колесящий по свету общественный деятель. В «оттепель» фортуна ему изменит, но ненадолго

Стать литературным сталинским соколом на роду не было написано: мать Симонова — урожденная княжна Оболенская, отец — царский генерал и вроде даже эмигрировал, отчим — царский полковник, пусть и перешедший в Красную армию. Искупая дворянское происхождение, пришлось перед Литинститутом зарабатывать рабочий стаж токаря-металлиста. Первую славу и премию приносит пьеса «Парень из нашего города», написанная после боев с японцами на Халхин-Голе. Ее экранизация выходит в начале Великой Отечественной, когда автор разом становится знаменитостью. 14 января 1942-го «Правда» печатает стихотворение военкора Симонова «Жди меня», посвященное Валентине Серовой — актрисе, молодой вдове известного летчика-испытателя. Стихи назовут «молитвой», повторяемой наизусть на фронте и в тылу:

Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой.
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.

«Жди меня» станет песней, Симонов напишет сценарий, и в 1943-м выйдет фильм «Жди меня» с Серовой — уже женой Симонова — в главной роли. А потом еще выпустят духи «Жди меня» — добавляют злые языки.

Но за лирику Сталинских премий Симонову не дают — все больше за идейные пьесы, из которых «Чужую тень» Сталин прямо заказал и даже лично поправил. Как умелый превращатель линии партии в любой жанр словесности Симонов — второй человек в Союзе писателей и попеременно возглавляет то главный журнал «Новый мир», то «Литературную газету». Отметится во всех проработочных кампаниях, но не самым рьяным участником, а защищая псевдонимы «безродных космополитов», даже печатно поспорит с Шолоховым. При Хрущеве сочтенный сталинцем, Симонов на два года переселится в Ташкент собкором «Правды». Тогда начнут в голос повторять то, о чем прежде шептались: «Зря Костя продался за чины и награды! Вот я бы не продался!» На что, согласно литературной легенде, следует вопрос: «А тебя покупали?»

При Брежневе за трилогию романов «Живые и мертвые» дадут Ленинскую премию и Государственную РСФСР — за экранизацию. Придет репутация главного пробивателя текстов: благодаря Симонову вернутся в оборот Ильф и Петров, напечатают «Мастера и Маргариту» и Хемингуэя. Про это скажут: искупление прежних грехов. В год смерти Симонов надиктует немыслимые тогда для публикации мемуары «Глазами человека моего поколения», где прямее всех советских деятелей засвидетельствует конец сталинского правления, а «Чужую тень» назовет самоизнасилованием.