Закон «Об образовании» определяет статус частных учебных заведений, возникших еще в конце 80-х. Для семей с возможностями отдать ребенка в обычную школу уже немые лимо. Среди вузов продолжают высоко котироваться старые государственные, с громкими именами — из частных университетов им составляют конкуренцию только западные

Чтобы сразу была понятна разница с «районными», основатели частных школ любят называть их гимназиями или лицеями. Прежде всего они хотят покончить с самым очевидным пороком госнаробраза: вместо классов под 40 человек и даже больше — максимум по 15 учеников. Все «частники» обещают родителям нестандартное образование их чад в сочетании с привилегированностью. Программы на любые вкусы: сугубо православные, иудаистские, мусульманские или «как в царской гимназии» — с Законом Божьим, древнегреческим и латынью; с широкой гуманитарностью или узкой прикладной математикой — для будущих менеджеров папиного бизнеса; с тремя западными языками для каждого школьника или с «познанием мира через ведическую культуру». Соответствующие названия — «Европейская гимназия», «Бет Егудит», «Наследник», «Золотое сечение», «Ломоносовская школа» и т.п.

Закрытость учебного заведения гарантирует десять или сколько там осталось лет, интересно проведенных ребенком в комфортных и безопасных условиях среди равных себе. Уровень педагогов сразу не оценишь, куда очевиднее качество помещений и меню столовой, надежность охраны и разнообразие «внеклассной работы». Частные школы гордятся своими театрами и оркестрами, балами, литературными вечерами, стенгазетами, шкальным самоуправлением и школьной валютой, экскурсиями по стране и за границу и выездами в летние лагеря.

Лучше ли стали учить? — самый дебатируемый вопрос. Внимания учитель ученику, конечно, уделяет больше. И вся обстановка в школе другая. Но, говорят, в самых престижных заведениях дирекция слишком зависит от богатых родителей и их детям ни за что ставят минимум «четверки». Бывает, устроив дома проверку по учебнику и выяснив — оценки липовые, российского отличника срочно эвакуируют в английский интернат, где его уж точно заставят заниматься. С другой стороны, богачи поумнее рассказывают, что это у школ «от понтов крышу сносит» — собрав немалые деньги, тратят их не на зарплаты учителям, а на лимузин владельца.

В регионах, даже в городах-миллионниках, выбор невелик; в Москве быстро составится список школ «крутых, но хороших» — впрочем, часто пересматриваемый: «Нет, та уже испортилась». Главный критерий — «стопроцентная поступаемость в» — далее называется известный вуз, редко когда частный. Таких в стране уже 92, а скоро счет пойдет на сотни. Но авторитетнее всего госуниверситеты, которые так назывались при советской власти, и старые «отраслевые» вузы. В 90-е повальный «ребрендинг» превращает институты в «универы» или в «академии». Статус сильно девальвирован, и слава со стажем особенно в цене.

Частные вузы готовят прежде всего кадры для капитализма: юристов, финансистов, экономистов, управленцев. Гуманитарные специальности тоже предлагают модно-новые: политология, PR, экология. Вместо вступительных экзаменов — собеседование, где главный критерий для приемной комиссии — платежеспособность абитуриента. Студентов-кормильцев берегут: лучше пусть пересдают или проходят курс заново, лишь бы деньги шли. Госвузы, беря пример, заводят себе платные отделения и всякие «высшие школы при…». Преподаватели одни и те же, но почасовая ставка коммерческих занятий раз в 5-10 выше. Со временем платных студентов, принимаемых по квоте, будут смешивать с бюджетниками.

Даже самые успешные частники дорожат отношениями с районо-госуправлением-министерством. Нужно проходить лицензирование — оно дает статус НОУ (негосударственного образовательного учреждения) и освобождает от НДС. Еще важнее госаккредитация: с нею школа выдает аттестат, а вуз — диплом гособразца. Иначе выпускникам придется сдавать экзамены у педагогов госсектора, а те, дав волю классовому чувству, наверняка докажут: «За деньги знания не купишь».