5 ноября 1950-го в Ленинграде проводят облавы на дельцов подпольного рынка звукозаписи. Распространение запрещенной музыки впервые стало в СССР идеологической проблемой

Ленинградский рынок музыкального контрафакта — из крупнейших в стране, отсюда подпольные пластинки развозят по всему СССР. Профильное милицейское управление называется «по борьбе с хищениями социалистической собственности», но в него со всего города свозят частных предпринимателей — около 60 производителей и продавцов, частные средства производства и имущество — звукозаписывающую технику, оригинальные иностранные диски и подпольные тиражи их копий.

Заграничные пластинки массово проникли в страну среди прочих трофеев. Слушать пение на чужих языках еще не принято, и репертуар преимущественно русско-эмигрантский: Петр Лещенко, Юрий Морфесси, Константин Сокольский, Алла Баянова, «парижские цыгане» Владимир Поляков и Валя Дмитриевич. Звезда предреволюционных кабаре Александр Вертинский из эмиграции вернулся, но его пластинок не выпускают. Больше не тиражируются записи лихих 1920-х годов советского эстрадного классика Леонида Утесова, репрессированных Вадима Козина и Эдди Рознера с его оркестром. Аппараты звукозаписи — немецкие Telefunken, умельцы собирают и самодельные. Для гибких пластинок годится почти любая жесткая пленка, самый доступный носитель — рентгеновские снимки, отсюда входящие в историю названия «на ребрах» или «на костях». С чьих-то грудных клеток тысячи и тысячи патефонов поют жестокие романсы, знойные танго, блатной и лагерный фольклор, одесские куплеты вроде «Ужасно шумно в доме Шнеерзона» и прочую безыдейщину.

Часть взятых ленинградских «пластиночников» отпустят за недостатком улик, часть откупится. Кустарный звукобизнес — советский грех гораздо меньше самиздата и проживет почти безбедно. Джаз и особенно рок-н-ролл привьют первую моду на английский, потом волны битломании, Аркадий Северный и прочая блатата, Высоцкий, итальянцы, русский рок. Как пункты государственного бытового обслуживания возникнут легальные студии — сначала якобы для «звуковых писем» граждан, а потом — для магнитофонных сборников разрешенных песен, но на самом деле все они будут жить «левой» продукцией.