Популярность у молодежи иностранной музыки, особенно танцевальной, впервые признана в СССР политической проблемой. Отныне она вместе с одеждой и прическами на западный манер образует триединую «идеологическую диверсию», борьба с которой продлится 30 лет до начала конца строя

Путь к «признанию» западная музыка проходит тот же, что и одежда: от фельетонов — к кремлевской трибуне. На прошлом XII съезде комсомола в 1954-м первый секретарь ЦК ВЛКСМ Шелепин изобличал стиляг, которые «разгуливают по центральным улицам» и «проводят ночи в ресторанах, смущая девушек». На нынешнем XIII съезде в 1958-м этот докладчик уже указывает на найденное чуждыми модниками любимое занятие: «американский танец рок-н-ролл воспитывает разболтанность, поощряет ненужные и нежелательные чувства». Девичье смущение чуть конкретизировано, а московская комсомольская конференция того же года прямо называет «проповедующими «свободную любовь» тех, кто силится «изображать истерические припадки, выламываясь в рок-н-ролле».

После Фестиваля контакты с Западом ширятся, и за тамошними модами следит даже власть. Свежий музыкальный репертуар первыми доставляют вещающие на СССР западные радиостанции. Глушат их ненадежно, а при потеплениях отношений помехи и вовсе отключают. Распространение магнитофонов позволит каждому меломану собирать записи по своему вкусу. Rock around the clock Билла Хейли станет первым западным суперхитом, известным всей продвинутой городской молодежи СССР исключительно по альтернативным источникам. Следом так узнают Литтл Ричарда, Чака Берри и Элвиса Пресли.

Из-за потерь в войну граждане до 30 лет составляют к началу 1960-х почти половину населения. В жизнь вступает первое поколение общества будущего: «коммунизм — это молодость мира, и его возводить молодым». Но если такое носят и так танцуют — какие же это передовые комсомольцы? Причем зараза идет по стране из Москвы, где выше уровень политработы и больше всего «общественно полезного досуга». Секретарь комитета ВЛКСМ МГУ признает: «Стиляги свили гнездо в наших общежитиях, а западные танцы процветают в общественных помещениях». В святыне науки и образования, главном здании на Ленинских горах «вытворяют невесть что на танцах» и студенты-физики с 12-го этажа сектора «Б», и «лирики» — будущие журналисты с 8-го этажа сектора «Д».

Ритм под буквальным названием «трясись-и-крутись» гремит, поражая неслыханной вседозволенностью, не только музыкальной. Буги-вуги разом устарели, и герой дебютной повести Василия Аксенова «Коллеги» (1959) будет объяснять разницу: «Вы бы видели рок-н-ролл — психиатричка настоящая. Со смеху можно подохнуть». В декабре 1958-го Шелепин возглавит КГБ, и на музыкальнотанцевальном фронте кроме идеологии станут защищать госбезопасность.

Рок-н-ролл уйдет из моды непобежденным, но ополчатся на твист, который в «Кавказской пленнице» (см. 1967) признают достойным «комсомолки и просто красавицы». После преслиевского «кока» врагом послужат длинные волосы, а потом с прическами поверх воротника запоют лауреаты премии Ленинского комсомола. Меняя приоритеты, борьба с ритмами, стрижками и костюмами продлится, пока советскую перестройку как «Ветер перемен» не прославит западная группа Scorpions (см. также: «Вражьи голоса»; «Перезапись на магнитофон», 1975; «Дискотеки»).