Беслан

Совершен самый страшный теракт российских 2000-х. 1 сентября в североосетинском райцентре Беслан в школе №1 боевики захватывают более тысячи заложников. Погибнет 333 человека, большинство — дети. Как и после «Норд-Оста», власть не признает ни своей ответственности, ни вины своих спецслужб

В 9:05 — 9:15, едва началась торжественная линейка, во двор бесланской первой школы вбегают вооруженные люди. Стреляя в воздух и под ноги, они загоняют народ внутрь здания. В шеренгах стояло до 900 учеников, еще человек 60 — школьный коллектив. Сколько родителей, бабушек, а сколько из них пошли провожать старших детей, взяв с собой младших-дошколят, — не сосчитать. Хотя в суматохе некоторые убежали, за несколько минут захвачено от 1100 до 1200 человек. Большинство посажены на пол в спортивном зале. Самодельные взрывные устройства подвешивают на окна, баскетбольные кольца и на провод, протянутый между ними. В отряде есть шахидки, носящие пояса смертниц. Из толпы отбирают десятка два мужчин и старшеклассников покрепче — они должны забаррикадировать входы партами и стульями. Стекла в окнах выбивают, чтоб нельзя было применить газ, как на «Норд-Осте». Телефоны, фотоаппараты и видеокамеры у пленных отобраны. Приказано говорить только по-русски — чтоб все понимать. Отец двоих детей успокаивал испуганных ребят по-осетински — его тут же застрелили. Командир террористов Руслан Хучбаров по прозвищу Полковник передает властям требования: прислать на переговоры президента Северной Осетии Дзасохова, президента Ингушетии Зязикова и детского доктора Рошаля — но, видимо, имелся в виду секретарь Совета безопасности Рушайло. Захватчики грозят: если будет обстрел или штурм, за каждого убитого боевика они расстреляют 50 заложников.

Идут, очевидно, самые ужасные в современной истории России три дня и две ночи. Александр Дзасохов приезжает в Беслан, но в переговоры не вступает, только обещая их местным жителям. Местонахождение Мурата Зязикова вообще неизвестно. В 16:00 — 16:30 в школе подорвалась одна из шахидок, и боевики казнят всех, кто был неподалеку. Убит уже 21 человек. Через полтора-два часа сумели убежать 6 заложников. Рассказывают об отчаянном положении: еды нет, воды нет, изнуряющие жара и духота. Приходится мочить одежду в изредка приносимых ведрах для мытья полов и пить выжимаемую влагу. Но и эта вода доходит не до всех, и маленькие дети пьют собственную мочу. Поздним вечером прилетает Леонид Рошаль. Террористы отвергают предложения доктора о свободном выезде в Чечню и Ингушетию, а также о замене детей-заложников на взрослых добровольцев. Воду и лекарства они тоже не берут.

На второй день боевики отказываются давать заложникам уже любую воду. Пресс-секретарь Дзасохова объявляет, будто пленников всего 354 человека. В 16 часов в школу входит бывший президент Ингушетии Руслан Аушев, он, единственный, ведет переговоры с террористами лицом к лицу. Отпущены 24 женщины с грудными детьми. Передано условие: пусть посредником будет Масхадов — то есть президент сепаратистов выступит спасителем детей. Вроде нового переговорщика ждали днем 3 сентября. Террористы тогда занервничали: спорили, переставляли взрывные устройства, проверяли соединявшую их электросеть. По договоренности к школе подъехала машина — забрать тела расстрелянных. И вдруг в 13:05 один за другим — два мощных взрыва в спортзале.

Случайное замыкание сети? Или «кнопочника»-террориста, сидевшего с тумблером, «снял» снайпер-федерал? В Беслане многие будут верить во вторую версию — мол, власть не хотела уступать на переговорах, ей нужно было подтолкнуть развязку, сделать штурм неизбежным. Момент совсем неудачный: штурмовая группа спецназа ФСБ в это время тренировалась в 30 км, в здании, похожем на бесланскую школу. Два первых взрыва убивают больше всего людей. Рухнула часть кровли — под ней тоже погибшие. Заложники выпрыгивают через окна и в проломы в стене. По ним стреляют из автоматов и гранатометов — так гибнет еще около 30 человек. Оставшихся в живых пленников террористы перегоняют с собой в глубь школы, неспособных двигаться добивают на месте. На прорыв идет остальная часть спецназа. Заложников эвакуируют бойцы 58-й армии, милиционеры и местные жители, с оружием и без. Машин «скорой помощи» не хватает, бесланцы отвозят раненых в городскую больницу и во Владикавказ на своих автомобилях. Штурмовая группа «Альфы» возвращается уже через 45 минут. После третьего взрыва начинается сильный пожар. Самым кровавым будет бой в актовом зале, а последнего террориста ликвидируют в подвале уже после 11 вечера.

Даже открытая фаза операции оставит множество вопросов. Власти поначалу отрицали использование огнеметов. Когда жильцы дома в Школьном переулке нашли у себя на крыше три тубы (отстрелянные корпуса) от огнеметов и передали их в прокуратуру, то вещдоки там потеряли. Потом обнаружили еще одну тубу от огнемета, часть гранатомета и торцы танковых снарядов. Признав применение тяжелого вооружения, следствие оправдывается: это было после 18 часов, когда в заложниках никого не осталось. Но кто тогда мог за это поручиться? Да и, по словам свидетелей, танки начали стрелять раньше. Федеральная парламентская комиссия придерживается официальной версии и признает действия госвласти адекватными ситуации. Несогласный член комиссии депутат Госдумы Юрий Савельев подготовит свой доклад. Специалист по баллистике, экс-ректор питерского Военмеха утверждает: первые два взрыва в спортзале были вызваны внешними выстрелами. Того же мнения комиссия осетинского парламента. Она полагает, что и танки били по школе еще днем.

Главой оперативного штаба считался начальник осетинского ФСБ генерал-майор Андреев. В Беслан еще 1 сентября прибыли заместитель директора ФСБ генерал-полковник Проничев и генерал-лейтенант Анисимов, но их называют лишь «консультантами» своего подчиненного — мол, федеральный центр вовсе ни при чем. По другим сведениям, у москвичей был свой штаб — как бы не существуя, он принимал ключевые решения. Путин прилетает в Беслан в ночь с 3 на 4 сентября, навещает раненых в больнице, но с родными погибших встретится только через год — они завалят его гневными вопросами об ответственности властей. 4-го вечером по ТВ передают обращение президента. Из него выходит, что теракт произошел, поскольку «мы живем после распада огромного, великого государства». Про державу там больше всего: «нам удалось сохранить ядро этого гиганта — Советского Союза. И мы назвали новую страну Российской Федерацией»; Путин говорит про неназываемых недругов, которые «хотят оторвать от нас кусок пожирнее», «растащить Россию» и видят угрозу в ее статусе «одной из крупнейших ядерных держав мира».

В сентябре на митингах во Владикавказе требуют отставки президента Северной Осетии Дзасохова. Почти через год он, не признав ни вины, ни ответственности за Беслан, переедет в Москву сенатором. Судя по их с Путиным недомолвкам за приставным столиком, отставка после теракта обсуждалась, но ее сочли нецелесообразной — Кремль не любит принимать решений под давлением обстоятельств. В столицу переведут и Андреева — он получит генерал-лейтенанта и пост замначальника академии ФСБ. Проничев станет генералом армии. Единственному оставшемуся в живых боевику, Нурпаши Кулаеву дадут пожизненный срок. Милиционеров двух райотделов за допущение теракта обвинят в халатности. Одних оправдают, а другие попадут под амнистию. Родственники погибших, услышав вердикт, разгромят зал суда. Бесланские матери потребуют судить тогда вместе с Кудаевым себя — раз дети убиты, а других виновных нет.