Бывший соцлагерь официально вернулся в Европу. Радикально расширяется Евросоюз, и из десяти новых членов восемь почти по полвека прожили при советской власти. В НАТО приняты семь бывших соцстран. Причем Латвия, Литва и Эстония за один год вступили в оба союза

Объединенная Европа — от Финляндии до Португалии — до сих пор состояла из 15 стран. После развала соцлагеря в нее устремляются все бывшие советские сателлиты. Уже в 91-м подписаны первые договоры об ассоциированном членстве, а в 93-м саммит в Копенгагене определяет, каких политических и экономических стандартов должны достичь страны-кандидатки — они будто поступают в школу-десятилетку. Соответствие «копенгагенским критериям» становится национальной идеей народов, для которых быть в Европе — значит вернуться к себе. После восьми классов, однако, определены второгодники: в 2001-м решено, что темпы реформ в Болгарии и Румынии позволят им вступить в ЕС не раньше 2007 года. Европеизация остальных признана достаточной. На референдумах порядка 80% населения голосует «за» объединение родины с остальным континентом, рекорд ставят словаки — 93%. Союз принимает гордую декларацию про «конец столетиям конфликтов».

ЕС разом пополняют Венгрия, Латвия, Литва, Польша, Словакия, Словения, Чехия, Эстония и острова европейской периферии — Мальта и Кипр (только греческая часть). Территория Союза увеличивается на четверть, население — на 20%. ВВП — всего на 5%, он у новичков по совокупности (~$840 млрд) примерно равен испанскому. Но именно с этой добавкой Евросоюз превосходит США как крупнейшая экономика мира; российский ВВП Европа-25 перекрывает в 10 раз. Контрасты среднедушевого ВВП бедных и богатых стран ЕС прежде достигали 1:3,3, а теперь усилились до 1:7,7. На Западе боятся потока трудовых мигрантов. Лидер Французского национального фронта Ле Пен пугает «старую Европу» нашествием «польского водопроводчика Петра», который оставит без работы коренное население. Но с Востока на заработки поехал гораздо меньший процент, чем в 70-е годы из Ирландии, а в 80-е — из Португалии (когда в Союз принимали эти страны). Проблем с адаптацией тех же поляков, в общем, нет, не то что с выходцами из Азии и Африки, к тому же вакансий водопроводчиков — полно.

К России «новая Европа» настроена критично: в континентальных советах и комиссиях ее представители вносят резолюции и требуют санкций за войну в Чечне, профилактику оппозиции, зажим СМИ. управляемые выборы и проч. — уже привычная ко всему этому «старая Европа» куда снисходительнее. Москва раздраженно объясняет нападки «фантомными болями» исторического прошлого и муками самоидентификации — мол, хотят быть «западнее Запада». Даже предельное «расширение НАТО на Восток» — одна из главных внешнеполитических угроз 90-х — воспринимается в 2000-х менее болезненно.

Отличники атлантической «боевой и политической подготовки» Венгрия, Польша и Чехия в НАТО с 1999 года. С приемом Латвии, Литвы и Эстонии (они вошли вместе с Болгарией, Румынией, Словакией и Словенией) альянс впервые уперся в российскую границу (крохотный удаленный участок с Норвегией — не в счет). Советский жупел «агрессивный блок НАТО» живуч, и 44% россиян считают членство в нем прибалтов риском для безопасности родины. Но американских баз эти бывшие союзные республики у себя не разместят, к тому же у России счет боевой технике на Северо-Западе идет на сотни, а у Латвии, Литвы и Эстонии — на единицы, и их воздушное пространство патрулируют четыре F-16 бельгийских ВВС. Министр обороны Сергей Иванов «выражает обеспокоенность» — ему положено, но глава МИДа Сергей Лавров воспринимает расширение НАТО «как данность».

Европейскому статусу благополучной сестры Словении завидуют остальные республики бывшей Югославии, долго воевавшие друг с другом, из них ближе всего к членству в ЕС Хорватия. Румынский пример притягателен для Молдовы, польский — для западных украинцев и белорусе». В России себя считают европейцами не более 20% населения.